 Перевал  Урочище Ямка и дорога от Катавки, проложенная по прямой линии  Село Катавка и хребет Большая Сука  Большой Нургуш  Закат Страница 1 - 1 из 2
Примерно на половине пути между Юрюзанью и Саткой, огибая хребет Большая Сука, трансуральская трасса М5 долгие километры ползет на перевал. И в высшей его точке каменные реки курумы, что стекают с хребта сквозь редеющий лес, почти добегают до асфальта дороги. Много раз проезжая мимо этого места, я «облизывался», глядя на близкие вершины. Думал, что вот нужно когда-нибудь остановиться и сбегать наверх, раз уж они совсем рядом. Думал и проезжал дальше, поскольку в планах всегда было что-то другое. И так бы продолжалось наверное всегда, если бы я однажды взял и специально не приехал к Суке с целью восхождения. Катавка – Большая Сука Начальной точкой моего путешествия было выбрано старинное село Катавка, основанное близ древней Казанской тропы вроде еще как во времена всемогущих Мясникова и Твердышева и лежащее у самого хребта. От деревни на перевал ведет старая лесная дорога. Пользовались ей в свое время для сообщения с лежащей за двумя перевалами Сибиркой, а также для вывоза леса. И вполне возможно, что она была частью той самой легендарной древнейшей Казаны (Казанской тропы), по которой осуществлялось сообщение через Большой Камень в незапамятные времена. Больно уж здесь перевал удобный: невысокий, сглаженный. И напротив него, на Нургуше, такой же хороший, ведущий дальше на восток. До перевала совсем недалеко. «Добежал» быстро — примерно за час. Подъем закончился, и дорога привела на старую деляну - редколесье с полянками, низенькими березками и пихтами. Чуть впереди справа из-за невысоких деревьев выглядывал останец, обозначая перевальную точку. Курумистые вершинки, стражи перевала, немного расступились и открыли проход через хребет. Здесь проходит граница леса и безжизненного камня. Можжевельник да карликовые елочки карабкаются протягами по каменным осыпухам вверх. Вкрапляются в рыжину горной тундры зелеными пятнами. Кривенькие, приземистые, заглаженные постоянно дующими ветрами. А на встречу им несутся с вершин серые каменные реки — курумы - и теряются в море тайги. Дорога же, чуть отдышавшись, потянула след дальше, в сторону наметившегося уклона на восток, спускаясь в урочище Ямки - котловину между Сукой и Уваном. Здесь хорошо просматривался далекий хребет Зюраткуль с характерной белой отметиной на одной из сопок. Какое-то время постоял, всматриваясь в даль, затем шагнул в сторону и, пробираясь сквозь заросли подлеска, мимо перевального останца, вышел к краю сброса хребта. Отсюда открывалась уже вся восточная панорама гор - громады близких Увана и Нургуша. Однако сегодня туда я не собирался. Целью моей была господствующая справа от перевала курумистая высота, где я планировал найти удобное для ночлега место. С сожалением покинул дорогу. Теперь приходилось пробираться через буреломы и курумы вверх, мимо скальных останцев, то и дело соскальзывая с заросших мхом камней. Тропки здесь если и встречались, то все со следами когтей. И как это заведено по странному закону звериных стежек, пропадали они так же неожиданно, как и появлялись. Но идти какое-то время помогали. Виды между тем открывались потрясающие. В золотистом вечернем свете с каждым набранным метром высоты горы приближались. Вот уже совсем рядом горб Увана. Там внизу под ним прятались истоки Малой Сатки. С высоты хорошо было видно и то, как моя дорога, прочерченная стрелой вдоль просеки шла к Москалю и невидимому отсюда Олимпиевому кордону - центру всех здешних троп. Надо сказать, что Большая Сука, являясь северным продолжением мощного хребта Зигальга, находится в самом центре Южного Урала. Название ее происходит от башкирского «суук», то есть «холодный», а не то что многие подумали. Хотя, как пишет авторитетный уральский топонимист Александр Матвеев, местное население делает ударение как раз на первом слоге, мотивируя это тем, что по хребту очень трудно передвигаться. Здесь я с ними был полностью согласен. Карабкаясь от останца к останцу, выползаю на очередную каменную площадку. Вот он, как на ладони, Большой Нургуш - высшая точка Челябинской области. К каменной вершине слева примыкает огромное плато площадью в десяток квадратных километров. Это место не так часто посещается туристами, как Большой Иремель, и на тундряном плато сохранилось много редких растений, в том числе и золотой корень. Через седловину между нургушским пасынком Лукашем и самим Большим Нургушем проходит старая Воровская тропа, по которой с саткинского завода уводили конокрады в башкирское Зауралье лошадей. Считалось, что если будешь ходить по этой тропе, то и сам однажды станешь вором. Это всего лишь одна из многочисленных легенд и баек, на которые весьма богата саткинская округа. Впрочем, как и весь горнозаводской Урал. На одном из подъемов оставил рюкзак и налегке рванул наверх - ловить закатный свет, чтобы успеть за уходящим солнцем сфотографировать что-нибудь еще. И вот оно, солнышко, незаметно-незаметно, а вроде и совсем заметно и быстро подкатило к краю далекого хребта. И я сел на край скалы, понимая вдруг, что ноги-то мои не идут к вершине, хотя до нее и осталось совсем немного. Но я не могу себя заставить это сделать. Мне нужно вернуться за рюкзаком, а потом опять ползти наверх. Но дело совсем не в этом. Я сидел в тишине на утесе. Где-то далеко внизу рокотала трасса. И мне было вроде бы хорошо и спокойно. Но закатный свет начал играть со мной свою обычную шутку. Меня поймет тот, кто оставался вечером один вдалеке от человеческого жилья. В вечерних сумерках, во время заката, накатывает волна тревоги и одиночества, которую просто нужно переждать. Пережить этот час-полтора, потому что когда зайдет солнце и наступит ночь, волна схлынет. Но вот в это самое время ты готов бросить все и бежать без оглядки назад, к людям. Ибо потому что охватывающее тебя чувство древнее, в это время включаются инстинкты, говорящие предельно ясно: «Сейчас наступит ночь, и если ты останешься один, то до утра вряд ли доживешь». И это ничем не выбить и не вытравить. Я вернулся к рюкзаку. Еще посидел, подумал, но, в очередной раз осознав, что ноги вверх не идут и ничего с этим не поделать, и придумав несколько аргументированных причин, в наступающей темноте начал движение вниз. Движение вниз это всегда какая-то грусть. Грусть расставания с горой. Уже сходя с перевала, я обернулся и увидел, как над оставленной мной вершиной взошла первая самая яркая звезда. Большая такая, теплая, мохнатая. Молчащая вершина, молчащая звезда и яркий колдовской свет ее, летящий через, Бог знает, какое пространство и время! В голове пронеслось: "Небесный гвоздь". Так вроде арабы называли Сириус. И чувство жалости одновременно появилось тоже. Жалости по тому, что я не нашел в себе сил остаться и ушел, оставив за спиной сказку и вид безмолвных хребтов. На обратном пути я долго не включал фонарик и в результате чего ушел не туда: на заброшенные покосы, болотины и вышел на околицу Катавки совсем с другой стороны, когда уже наступила ночь. Страница 1 - 1 из 2
© 2002 - 2024 НеДома.ру™ На главную Контакты Реклама на сайте |